| На протяжении многих сотен лет добывают в Уральских горах удивительный самоцвет, название которого напоминает шелест резной дубовой листвы на ветру — яшма. Богатству ее цветов и рисунков может позавидовать любой самоцветный камень. Яшма считалась исконно русским минералом, оберегом, заступником и покровителем, изделиями из нее украшали свои дома самые известные люди, к ее помощи прибегали даже в деловых предприятиях. Знаменитые русские промышленники Демидовы почитали яшму более других камней, и, говорят, для этого у них были свои причины…… За окном свистел ледяной ветер, поднимая вверх снежную пыль и пригибая к земле тонкие деревца. В полутемной жарко натопленной комнате на широкой кровати второй день в лихорадочном бреду метался восьмилетний Никитка, младший сын владельца Невьянских заводов Акинфия Никитича Демидова. Рядом, украдкой утирая слезы, сидела его мать, вторая жена Демидова, Ефимия Ивановна. Доктор, который приходил утром, осмотрел мальчика и, выписав микстуры и отвары, тихонько прошептал: «Теперь все в руках Божьих…». По выражению его лица мать поняла, что дело плохо. Она присела в угол и стала тихонько шептать слова молитвы. Вдруг мальчик открыл глаза. «Маменька,— слабым голосом попросил он, — принесите кораблик…». Ефимия Ивановна не поняла: «Какой, Никитушка?». — «А тот, что летом Степка возле шахты нашел…». Ефимия вспомнила: летом Никитка с другом неподалеку от самоцветной шахты нашли кусок красной яшмы необычной формы, похожий на странную остроносую лодку. Когда она принесла самоцвет, мальчик положил его под подушку и опять впал в забытье. Ефимия просидела у его кровати ночь и следующий день. К вечеру, вопреки всем медицинским прогнозам, мальчику стало немного лучше. Первым делом Никитка нащупал под подушкой кусок яшмы. «На что он тебе?», — спросила Ефимия. «Не знаю, — пожал плечами мальчик. — Я его во сне увидал, и так мне хорошо стало, будто и не болит ничего…». Через несколько дней здоровье мальчика пошло на поправку, а с узорчатым куском камня с тех пор он не расставался. Даже тогда, когда его уже никто не звал Никиткой, а только Никитой Акинфиевичем, кусок красной яшмы, который в детстве, как он был уверен, спас ему жизнь, носил с собой в нагрудном кармане пиджака, прикрепив к часовой цепочке. Он считал этот камень своим талисманом, и настолько был убежден в том, что камень его защитник и оберег, что передал эту убежденность и своим потомкам. С тех пор яшма стала семейным камнем Демидовых. В те времена люди более внимательно относились к природе, и даже не склонные к излишней чувствительности, суровые и иногда даже жестокие Демидовы свято хранили верность этому необыкновенному минералу. Никому не доверяя этой тайны, они окружали себя изделиями из яшмы, а Никиткин «кораблик», как величайшую ценность, передавали из поколения в поколение. Некоторые из близких друзей, кто знал об их семейном хранителе, подчас относились к этому с иронией: «Ну, подумаешь, яшмы кусок. Камень себе и камень. Таких по всему Уралу — пруд пруди». Однако вся жизнь клана Демидовых заставляла задуматься, а стоит ли с таким недоверием относиться к живому дару природы… Никите Акинфиевичу отец оставил в наследство почти все свое имущество, вопреки установленным правилам, обойдя в завещании двух его старших братьев. И, нужно сказать, что не обманул тот ожиданий отца, хотя и грешен был промышленник — любил комфорт и роскошь, жизнь свою строил с большим размахом, наполняя дом разными редкостями. Но более всего любил он яшму, равной которой по разнообразию, пожалуй, в царстве самоцветных камней и не сыскать. На его столе красовался, на зависть всем, письменный прибор из серой яшмы с яркими красными разводами, и пользовался им Никита Акинфиевич, только когда подписывал самые важные бумаги. Он твердо знал, что не позволит яшма сделать что-то во вред Демидовым. Никита Акинфиевич был последним из династии, кто лично присматривал за заводами и управлял ими. Тогда как потомки его, просто неприлично разбогатев, на своих предприятиях почти не появлялись. С рабочими и приказчиками обращался он круто и подчас жестоко, а вот у себя в имении хозяином был хлебосольным, да и его с радостью принимали в самых знатных домах. Денег Никита Акинфиевич не считал, казалось, что они сами просятся в руки, только успевай тратить. Его пред¬приятия приносили огромную прибыль, с ним считались при дворе, а просьбы Демидовых государи всегда удовлетворяли в первую очередь. Никита Демидов был настолько богат, что даже Петр Федорович, будущий император Петр III, частенько обращался к нему за материальной поддержкой. Никита Акинфиевич был человеком просвещенным, переписывался с Вольтером и первым из Демидовых отправился в путешествие по Европе. К тому времени фамилия Демидовых уже была настолько хорошо известна за границей, что многие высокие особы стремились встретиться с легендарным русским промышленником. Британский монарх Георг V лично пригласил его во дворец, а лорды и пэры почли за честь видеть его гостем на заседании парламента. Даже папа римский Клемент XIV назначил ему аудиенцию в своей резиденции в Ватикане. Особенное удивление вызывала за границей яшма, которой были отделаны многие личные вещи Демидова. Никто там даже и представить не мог, что обычный самоцветный камень может выглядеть настолько изысканно и богато. Правда, стоит отметить, что в Европе Никита Акинфиевич пользовался успехом не только у официальных лиц. Парижские и лондонские красотки по нему с ума сходили, и не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, почему на фоне худосочных заморских кавалеров харизматичный, с жестким мужским характером Демидов пользовался у слабого пола необыкновенным успехом. Дарить украшения из яшмы к тому времени стало в роду Демидовых доброй традицией, и сын Никиты Акинфиевича, наследник демидовских миллионов Николай Никитич, отправляясь на службу при дворе, получил от отца саблю с яшмовой рукоятью. Сделал ее известный уральский камнерез из цельного куска темно-серой яшмы. Неизвестно, связано ли было это с отцовским презентом, однако карьера Николая начала стремительно расти, едва только он прибыл ко двору. Чем-то он приглянулся государыне, и в 16 лет уже был флигель-адьютантом при Потемкине, в восемнадцать — подполковником. Императрица Екатерина II благоволила ему, и при дворе шушукались, что почтила государыня его не только казенным, но и личным вниманием, однако сам Демидов с негодованием эти слухи отметал. Пока Николай не достиг совершеннолетия, доставшимися ему в наследство заводами руководили его опекуны. Однако таланта их хватало только на то, чтобы набивать собственные карманы, и к моменту, когда Николаю Демидову нужно было вступать в права наследства, предприятия его находились на грани банкротства. Казалось, придется распродавать все имущество и наниматься на военную службу. Однако счастливая звезда Демидовых горела пока еще ярко. На одном из маскарадов Николай Никитич познакомился с баронессой Елизаветой Строгановой, наследницей сказочных богатств. Красавица Елизавета, которой тогда было всего 14 лет, очень понравилась 20-летнему юноше, однако ветреная девица напропалую кокетничала с другими, что не сочеталось с традициями суровых и жестких Демидовых. Николай Никитич понимал, что удивить девушку, которая купается в роскоши, невозможно никакими драгоценностями. И тогда он отправился на Урал, где находились еще дедовские шахты. Когда через месяц он вернулся в столицу, он нанес визит графу Строганову и подарил Елизавете Александровне изящнейшей работы столик из яшмы, с бабочкой на столешнице, собранной более чем из двадцати различных оттенков этого минерала. То ли на девушку так подействовал подарок, то ли произошло что-то иное, но с этого момента она говорила только о Николае Никитиче. Через месяц было объявлено об их помолвке. Этот брак одобрила сама императрица, и Демидов приобрел не только красавицу-жену, но и огромное приданое, которое спасло его от разорения. Он увез жену в Рим, где снял для нее целый дворец Русполи. В Россию наезжал редко, а своими предприятиями руководил по переписке. Правда, вел себя Николай Никитич как обычный русский самодур: если у него возникал какой-то, даже самый незначительный вопрос по управлению заводами, он срочно вызывал управляющего во Флоренцию. Приказчики, промчавшись через половину континента, приезжали, давали объяснения, и тут же отправлялись в обратный путь. Когда началась Отечественная война 1812 года, Николай Никитич на свои деньги сформировал Демидовский полк. Его сын Павел Николаевич уже в 14-летнем возрасте в составе этого полка участвовал в Бородинском сражении. Уже после смерти отца он пристрастился к игре в карты. Многие дворяне таким образом потеряли все свои состояния, и друзья и недруги в один голос прочили ему разорение. Однако, к их удивлению, Павел Николаевич почти никогда не проигрывал, и если ему нужны были деньги, просто садился за карточный стол. Особо суеверные поминали нечистую силу, а дамы, которых он менял как перчатки, по секрету рассказывали, что в кармане у него всегда лежала яшмовая табакерка, подарок матери. Резная безделушка из редкой сероголубой яшмы была талисманом Демидова, который он всегда носил при себе, особенно если речь шла о заключении крупных денежных договоров. Удивительно, что не блещущий внешней красотой, Павел Николаевич пользовался сумасшедшим успехом у противоположного пола. Его окружали самые красивые женщины, к которым он, нужно сказать, относился не лучшим образом, что, тем не менее, не мешало им чуть ли не вешаться ему на шею. Он коллекционировал их как редкие драгоценности, и вершиной его «коллекции» стала Аврора Шернваль, первая красавица Петербурга, на которой он женился уже в достаточно зрелом возрасте. Кстати, это именно ей он подарил знаменитый алмаз Санси. Буквально дождем сыпались на Павла Демидова и царские милости. Указом Николая I он получил чин статского советника, был награжден орденом Святого Владимира, занимал должность губернатора Курской губернии. Несмотря на тяжелый характер, превыше всего он ставил демидовскую честь, и во времена своего губернаторства из собственного кармана доплачивал чиновникам жалованье, чтобы те не брали взяток. Уже во времена Демидовых об их фамильной яшме слагали легенды. Говорили, что они использовали этот камень не только для украшения личных вещей, яшмовыми вставками была украшена мебель в домах, столовые приборы и даже сбруя лошадей. Современники верили, что именно благодаря ей с каждым поколением Демидовы приобретали все большее влияние, множились их чины и награды. И действительно, род Демидовых выделяли все без исключения русские государи, и несмотря на то, что промышленники были выходцами из крестьян, осыпали их титулами и званиями, должностями и благодарностями. Впрочем, было за что, ведь они стали одними из тех, кто многое сделал для славы России. И без преувеличения их скромным соратником в этом деле можно назвать пестрый веселый самоцвет, который так любили многие поколения Демидовых. |
